Госслужбу не признали форс-мажором

Следствие уравнять надзором

За последние 2 месяца состоялось уже 3 заседания расширенного бюро президиума АЮР. Объясните, что это и зачем.

Сергей Шахрай: Похоже, ассоциация нащупала одну из наиболее эффективных форм своей деятельности. Тем более бюро президиума форма, предусмотренная уставом нашей организации. В подобных заседаниях участвуют члены президиума и обычные юристы, неравнодушные к рассматриваемой проблематике. Такая экспертная площадка позволила ассоциации выработать заключения по трем сложнейшим вопросам законодательства: нотариату, единому Следственному комитету и ограничениям прав госслужащих иметь собственность и вклады за рубежом.

К каким выводам пришло расширенное бюро президиума по вопросам о едином Следственном комитете и ограничениях в отношении госслужащих? И рассчитываете ли вы быть услышанными власть предержащими?

Сергей Шахрай: По единому Следственному комитету, на мой взгляд, принято сложное, но сбалансированное решение. Не суетиться и не торопиться. Настолько сложный вопрос, что здесь нужно не 7, а 10 раз отмерить, прежде чем отрезать. Главное, шаги в сторону единого Следственного комитета должны быть сбалансированы восстановлением надзорных функций Генеральной прокуратуры.

А по чиновникам?

Сергей Шахрай: Общая позиция, что в таком виде проект не соответствует Конституции.

В статье 19 Конституции не просто закреплен принцип равенства перед законом и судом, но и перечислены критерии: социальные, национальные, расовые и должностное положение. То есть факт принадлежности российского гражданина к когорте чиновников сам по себе не является основанием для ограничения его прав.

И одновременно предоставления привилегий.

Сергей Шахрай: Естественно, потому что привилегии – это тоже нарушение равноправия. Статья 55 Конституции, дающая возможность ограничивать права граждан в силу закона, содержит четкие позиции. Ситуация в государственной службе не является форс-мажорной ситуацией, позволяющей даже в силу закона ограничивать права граждан. Тем более такие, как право собственности, здесь необходимо решение суда. С другой стороны, государство и законодатель вправе регламентировать такие вопросы. И здесь генеральная линия – декларация о доходах. Умышленное искажение сведений в декларации есть основание для решения по конкретному чиновнику, но не по категории как таковой, не по классу граждан в сотни тысяч человек.

Мы рассчитываем быть услышанными, поскольку по законопроекту об ограничении прав госслужащих в АЮР обратился председатель Госдумы Сергей Нарышкин. Судя по реакции СМИ, нас уже услышали. Думаю, наша позиция будет учтена и в администрации президента, и в Совете Федерации, потому что заключение правительства, позиция Верховного и Конституционного судов на 90% совпадают с корпоративной позицией сообщества.

Нашли уникальную нишу

Есть ли надежда, что и впредь юридическая общественность будет анализировать различные принципиальные предложения по правоустройству России?

Сергей Шахрай: Конечно, иначе надо будет либо закрыть ассоциацию, либо назвать ее профсоюзом юридических служащих. Мы нащупали такую уникальную нишу, что грех останавливаться на достигнутом. Я был на этих заседаниях, и мне очень понравилось, что разговор идет не политкорректный. То есть люди высказываются вежливо, но очень профессионально и жестко отстаивают свои позиции. Все это вселило оптимизм.

Каково ваше личное отношение к переходу от предварительного следствия к полицейскому расследованию и судебному следствию? Вы работаете в Счетной палате, целесообразно ли это с точки зрения денег, мы сэкономим что-то или, наоборот, разоримся?

Сергей Шахрай: Выскажу мое личное мнение. Первое: это стало бы возвратом к российской дореволюционной традиции, мне кажется, очень позитивной и к мировому опыту. Второе: в нынешней ситуации досудебного следствия, сбора доказательств, потом защиты их в суде, по сути, происходит тройной перерасход бюджетных денег. Я не скажу, что это нецелевое и незаконное расходование средств, потому что пока это основано в законе, но что неэффективное, однозначно. Самое же интересное, что все доказательства, собранные как полицейским, так и следователем, в суде доказательственного значения не имеют.

На прошлой неделе вы принимали участие в работе Экспертного совета при председателе Госдумы, посвященного 20-летию Конституции. Ваше мнение как одного из авторов – пора менять Конституцию?

Сергей Шахрай: Я категорически против, и это не авторские амбиции. Конституция принималась в момент глубочайшего общественного раскола и даже эпизода гражданской войны в октябре 1993 года. Она не была плодом общественного договора, согласия. Поэтому авторы Конституции имели, на мой взгляд, только один выход. Написать документ в значительной мере процедурный, содержащий решения типовых политических ситуаций, которые не зависят от фамилий. Поэтому в какой-то мере может даже меняться политический режим в стране, но процедура остается.

Второе, почему Конституция может и должна жить – она представляет собой модель желаемого будущего для России. Надо еще строить правовое государство, федеративное, социальное. Эти характеристики определены как конституционные ориентиры, как маяки, и к ним надо стремиться. В одном случае 30% реализовано, в другом – 20. И что тогда менять? Конституция как рамочный фрейм обрастает конституционными обычаями, федеральными законами. Меняя конституционные законы, мы можем прийти к правительству парламентского большинства без единой поправки в саму Конституцию. Конституционный суд может давать толкования Основного Закона, не меняя, но наполняя конкретным содержанием те или иные его нормы.

В стране во время смены Конституции всегда период безвластия. Поэтому гораздо грамотнее реализовать и заполнить те рамки, объемы, которые есть в Конституции, вместо того чтобы писать новую. Например, прошло 20 лет, а норма Конституции об административном судопроизводстве даже не начинала реализовываться.

Но согласитесь, в этой ситуации говорить о том, что Конституция по факту является законом прямого действия, не совсем корректно. Под каждой ее нормой уже сегодня есть массив федеральных конституционных и просто законов, нормативных актов, которые определяют порядок действия той или иной нормы. Поэтому, говоря, что это закон прямого действия, мы в известной степени лукавим.

Сергей Шахрай: Я не согласен с этим. Есть 2 случая, когда это документ прямого действия. Когда нет законов, тогда можно и нужно тому же суду пользоваться этой нормой напрямую. И когда законы противоречат друг другу. В этом случае правоприменитель, судья обращается к Конституции напрямую, разрешая правовые коллизии и конфликты.

Ключевой вопрос

Есть достаточно популярная сегодня идея о введении единого квалификационного экзамена. Когда юрист, имеющий юридический диплом, например, комиссии АЮР сдает профессиональный квалификационный экзамен, который является достаточным для выбора любой юридической профессии, будь то судья, нотариус, адвокат, чиновник. Как вы относитесь к этой идее с учетом вашего огромного опыта в государственном управлении и юридической практике?

Сергей Шахрай: У нас есть квалификационный экзамен на замещение ряда профессий, тех же судей, нотариусов, адвокатов. Наверное, имеет смысл ввести не универсальный, а квалификационный экзамен для тех областей юридической деятельности, где сейчас вообще экзамена нет. Это стало бы шагом в правильном направлении. Условно говоря, требуется специализация государственно-правовая, уголовно-правовая и гражданско-правовая.

Для каждого направления создается профессиональный квалификационный стандарт. Иначе будет вкусовщина и коррупция. В течение трех или шести месяцев после поступления человека с дипломом юриста на службу сдается квалификационный экзамен. Принимает трехсторонняя комиссия – работодатель, подготовивший вуз и председательствует АЮР как корпорация. Прошел письменные тесты и собеседование по этим квалификационным требованиям – работаешь юристом, не прошел – увольняешься как не прошедший испытательный срок. Чтобы уменьшить число судебных споров и правовой неопределенности. Таким путем мы приблизимся к идеальной модели квалификационного экзамена.