В мировой практике для подобных ситуаций используют термин «sextortion» — если грубо переводить на русский, это можно назвать «сексуальным вымогательством». Такие дела можно рассматривать не только как проявления харассмента, но и как шантаж и злоупотребление властью — ведь это попытка добиться секса в обмен на какую-то услугу или одолжение. Сексуальным вымогательством можно считать не только случаи, подобные обвинениям Леонида Слуцкого, но и, например, ситуации, когда преподаватель заставляет студентку заняться с ним сексом, угрожая иначе не поставить зачёт, или требования прислать интимные фотографии под угрозой увольнения.
Связь между домогательствами и коррупцией проследить нетрудно: харассмент не имеет ничего общего с сексом — как и в случае взяток, дело во власти одного человека над другим и злоупотреблении ею. С помощью исследования «Трансперенси Интернешнл — Россия» разбираемся в непростом вопросе.
Домогательства и коррупция
Термин «sextortion» до сих пор не получил широкого распространения — хотя его используют различные организации и правозащитники. В 2008 году его ввела в юридический оборот Международная ассоциация женщин-судей (IAWJ). Она определяет сексторшен как форму коррупции, где роль взятки играет секс (или другие действия сексуального характера — например, интимные фотографии), а не деньги. IAWJ призывает отличать её от других видов харассмента и сексуальной эксплуатации — в первую очередь именно за счёт коррупционной составляющей: «Преступник должен находиться в позиции власти и злоупотреблять этой властью, требуя сексуальных услуг или принимая их в обмен на применение доверенной ему власти».
По их мнению, есть три признака сексторшена: злоупотребление властью, обмен одной услуги на другую (секса или действий, с ним связанных, на что-либо ещё) и психологическое принуждение (в отличие от многих других форм насилия и харассмента, где в ход может идти и физическая сила).
Новые громкие случаи сексуальных вымогательств появляются с пугающей регулярностью. По данным Associated Press, более двухсот жительниц Гаити рассказали, что члены миротворческих сил ООН, помогавшие региону оправиться от землетрясения, принуждали их к сексу в обмен на деньги или гуманитарную помощь — например, детские вещи или медикаменты. В 2015 году сотрудник иммиграционной службы США требовал, чтобы молодая женщина родом из Колумбии занялась с ним сексом в обмен на грин-карту — и это лишь одни из многих подобных случаев.
Несмотря на то что сексуальные вымогательства очень распространены, говорят о них по-прежнему мало — и тем более не как об отдельном преступлении. Играет роль и то, что домогательства может быть труднее доказать в суде, чем требование денежной взятки, и то, что пострадавшим трудно говорить о произошедшем, и обвинение жертв. К тому же с коррупцией в первую очередь ассоциируется вымогательство денег — а о нематериальных взятках говорят реже.
Дмитрий Толкачёв, аналитик Проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики НИУ ВШЭ, отмечает, что законодательство нескольких стран в той или иной форме борется с сексторшеном. Например, в уголовном кодексе Бразилии предусматривается до двух лет тюрьмы за «использование высокого статуса или старшинства, обусловленного трудовым положением, должностью или выполняемой функцией, для получения сексуальной выгоды путём принуждения другого человека». В законодательстве Канады предусмотрены наказания за коррупцию, злоупотребление властью и принуждение к сексу в обмен на какие-либо услуги — всё это элементы сексторшена. В Кении, согласно закону о противодействии коррупции и экономическим преступлениям, человеку, который использует свои полномочия для личной выгоды, грозит до десяти лет тюрьмы. При этом выгоду можно интерпретировать достаточно широко — в том числе и как «сексуальную выгоду». Тем не менее эксперты говорят и о проблемах в законодательстве: например, в Кении многие законы о сексуальных домогательствах применяются только в отношении рабочей среды — но ни сексуальные вымогательства, ни харассмент в целом ею не ограничиваются.
Кандидат юридических наук, руководительница проекта «Насилию.нет» Анна Ривина отмечает, что особенность российского законодательства в том, что некоторые термины в нём не прописаны — как, например, домашнее насилие, случаи которого могут подпадать под разные статьи Уголовного и Гражданского кодексов, — но самого понятия в законодательстве нет. Эксперт отмечает, что понятие сексторшена также не прописано в законе, но есть несколько статей, которые дают возможность заявить о нарушенном праве не только в этической, но и в правовой плоскости. Вопросы сексуальной свободы и сексуальной безопасности затрагивает статья 133 УК РФ «Понуждение к действиям сексуального характера». Тем не менее, по мнению эксперта, гораздо важнее в этой ситуации вопрос правоприменения и то, что уже имеющиеся нормы не работают на практике. «Здесь важно говорить не об отсутствии или наличии состава преступления, а о нежелании использовать те ограниченные механизмы, которые уже есть», — считает Ривина.
В 25 ДЕЛАХ, среди исследованных Бенджамином Уиттесом, было не менее десяти жертв, в 13 — более двадцати, ещё в четырёх — более сотни
В июле 2017 года в Госдуму внесли законопроект, который называют законопроектом «о нематериальной взятке». По словам одного из его авторов, депутата Анатолия Выборного, он призван дать отпор «кумовству и блату» — например, в случаях, когда взяткой становится учёная степень или поступление детей в престижный вуз. Законопроект пока не прошёл даже первое чтение. «О сексуальных услугах как форме коррупции Выборный ничего не говорил, но в принципе их тоже можно рассматривать как форму нематериальной взятки, — отмечает Дмитрий Толкачёв. — Проблема в том, что этот законопроект предусматривает ответственность только за получение такой взятки, но не за вымогательство».
“С точки зрения противодействия коррупции, необязательно выделять сексторшен в особую категорию преступлений, — считает заместитель директора «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов. — Хотя в некоторых странах это уже сделано. Есть рекомендация ГРЕКО (Группы стран против коррупции) о криминализации нематериальных взяток. Россия входит в ГРЕКО и более или менее исправно исполняет её рекомендации. В частности, законопроект о нематериальных взятках уже внесён в Госдуму. Так вот, взятка сексуальными услугами — это тоже нематериальная взятка, и, соответственно, сексторшен тоже автоматически криминализуется».
По мнению Ильи Шуманова, вопрос о сексторшене по-прежнему новый для правового поля, но его подхватывают антикоррупционные, правозащитные и феминистские организации: «Так что можно ожидать, что в течение ближайших лет двадцати он так или иначе войдёт в законодательство большинства стран. И России в том числе».
Интернет дал новые возможности для сексуальных вымогательств — возможно, отчасти именно поэтому некоторые организации, например Интерпол, говорят о сексуальных вымогательствах в первую очередь как об онлайн-преступлениях. В таких случаях речь уже не обязательно идёт о коррупции — но всё ещё о шантаже и о власти над жертвой. Обычно такие случаи делят на два типа: вымогательство контента и вымогательство денег. Человек завладевает интимными фотографиями или видео жертвы, но в первом случае просит прислать ещё, угрожая, что иначе выложит всё в открытый доступ, а во втором требует денег, чтобы информация не стала публичной.
Сексторшен в интернете напоминает порноместь — ещё один вид онлайн-харассмента, когда человек выкладывает интимные фотографии жертвы в Сеть, пытаясь ей отомстить. Тем не менее между ними проводят грань. Бенджамин Уиттес, исследователь Брукингского института и автор работы «Sextortion: Cybersecurity Teenagers and Remote Sexual Assault», считает, что сексуальное вымогательство происходит, когда жертву принуждают к сексу. В случае порномести речь идёт не о самих действиях сексуального характера, а о контенте, созданном с согласия жертвы или без него, и намеренно выброшенном в открытый доступ, хотя сама жертва этого не хотела.
Интернет даёт удобные инструменты для сексуальных вымогательств: у жертвы нет возможности скрыться, а угрозы становятся особенно страшными, потому что привести их в исполнение можно мгновенно. Отсюда — по-настоящему масштабные истории харассмента. В прошлом году в США был на восемь лет осуждён житель Нью-Гэмпшира Райан Вэлли, жертвами которого стали десятки девушек-подростков: он взламывал их аккаунты, а затем шантажировал и заставлял присылать ему интимные фотографии — свои и подруг, которых затем также начинал шантажировать. Однажды он создал аккаунт на фейсбуке, имя в котором всего на одну букву отличалось от имени его жертвы, выложил туда её интимные фотографии и добавил в друзья её знакомых и родственников. Он также признался, что рассылал фотографии жертв их знакомым.
СЕКСУАЛЬНОЕ ВЫМОГАТЕЛЬСТВО как коррупционное дело может рассматриваться законами против коррупции, законами против харассмента и дискриминации и законами против насилия по гендерному признаку
В Австралии был арестован 42-летний мужчина — университетский преподаватель. Он притворялся онлайн Джастином Бибером и заставлял несовершеннолетних девушек присылать ему интимные фотографии. Несколько лет назад на Филиппинах арестовали почти шестьдесят человек — группировка занималась массовыми сексуальными вымогательствами. Они находили жертв в чатах, предлагали им заняться виртуальным сексом и показаться на веб-камеру, а затем угрожали опубликовать записи — обычно жертвы платили от пятисот до двух тысяч долларов за то, чтобы информация не стала публичной.
Единого способа бороться с подобными преступлениями нет — в том числе потому, что сексторшен не выделен как отдельное преступление. В США, где наказания за вымогательства онлайн не редкость, они очень разнятся: например, случаи, когда интимные фотографии вымогают у несовершеннолетних, расцениваются как эксплуатация детей или хранение детской порнографии, за которые полагаются большие сроки. В случае взрослых наказания в среднем составляют от месяца до шести лет — суд рассматривает эти дела как сталкинг, взлом компьютера или хищение персональных данных, за которые предусмотрены более мягкие наказания.
Осложняет ситуацию и то, что жертвам трудно говорить о пережитом — с одной стороны, из-за виктимблейминга («Зачем было присылать ещё фотографии человеку, который тебя шантажирует?»), с другой — из-за стыда: само вымогательство строится на том, что жертва не хочет, чтобы фотографии стали публичными — и признаваться в их существовании другим ей может быть очень сложно.
КАКОЙ СТАНЕТ ВОЗМОЖНАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ НОРМА, затрагивающая сексторшен, пока неизвестно — вопросов здесь больше, чем ответов. Стоит ли выделять его как отдельное преступление или достаточно существующих наказаний за харассмент и насилие? Что именно входит в это понятие — онлайн-харассмент или коррупционная составляющая? Понятно только одно: общество меняется, и вместе с изменением отношения к харассменту и насилию должны измениться и юридические нормы. То, что ещё пятьдесят лет назад казалось нормой (или, как в случае с вымогательствами онлайн, невозможным), сегодня нужно изменить — и начало этих перемен в признании вины.
